-Ну что ж, пошли. - морф попался на редкость глупый. Да он сшибал в кровь руки еще когда этого наглого морфа в проекте не было, и этому не мешали ни стальные пластины, скрепляющие недавно поломанные кости, ни постоянные приводы в полицию и близкое знакомство с инспектором по делам несовершеннолетних. Никто и не обращал внимания, когда он возвращался домой с разбитой губой и в порванной одежде. Там его и не ждали. Дом ему заменили чердаки, подворотни, грязные подвалы с монотонной мелодией капающей воды. Его ждала только сталь ножа, непоколебимость его сбитых кулаков. Ждала улица, их армия жизни. Ждали ублюдки, посмевшие встать у него на пути. Мешали копы, гоняющие их по всему городу. О помоешной юности он вспоминать любил. Черт возьми, да это была лучшая пора в его жизни. И плевать, что он никому там был не нужен. Его предавали. Били. Он давал сдачи, отсиживал по 15 суток. И 4 года на нарах его тоже кое-чему научили. Во-первых, не уступать каким-то лохам и уметь постоять за себя. Именно за такие качества как упорство, уверенность в себе и нежелание мирится с чужими порядками сначала способствовало побоям, но потом его зауважали. Даже блатные, прослышав про "дикого фраера" из одиночки, заинтересовались - до освобождения у них в шнырях пробегал. К тому времени парень уже успел получить памятный шрам. За дракой наблюдал Кирзач и его правая рука по кличке Карась. Наблюдали, пока вертухай с вышки не подал сигнал и заключенных не разняли. На следующий день к нему на выгуле подкатили.  "- За что чалишься, мелкий?" - в голове зазвучал хриплый бас Кирзача, вора в законе, который и вывел Никке из обычных, серых зэков в приближенные. Спокойнее было, когда ты знаешь, что ходишь под охраной главного авторитета зоны. Сейчас в мужчине проснулось что-то дикое, что-то из его юности на тесных улицах Абвиля, которые делила не одна группировка трудных подростков. И сейчас оборотень был готов на все сто процентов и уверен в себе. Ну что ему может сделать этот сопляк? Никке провел рукой по гриве нечесаных волос и самодовольно ухмыльнулся, обнажив щербатые клыки. Закатал рукава свитера и кивнул, показывая свою готовность. Морф развернулся, наоборот накинул куртку и направился к выходу. Остановившись у двери, он добавил:
- Ты идёшь? Или трусишь?
Вот тут-то нервы пса вскипели окончательно. Да что этот аллерген ходячий о себе возомнил?! Жизни еще не знает, а уже нарывается. А хвост морфа нервно подергивался. Коты они и в Японии коты. Никке их никогда не любил. Хотя, может и любил бы, если бы не аллергия. И мелких собак не любил. В детстве у них алабай был. Большой, гордый, статный. Правда, он тогда не знал, что это алабаем называется. Когда меня спрашивали,мол, мальчик, какая у тебя собака, он отвечал, что большая, белая с черным. Но до чего послушная была. Без поводка и намордника гуляла, таскала мальчишку по городу. Но судьба решила поиздеваться - превратила его в точно такого же большого пса.
- Беги, пока жив. - тихо произнесла Вой. Пожалуй, она лучше всех присутствующих знала, что грозит мелкому.
- Пасть закрой. - глухо рыкнув седому, Никке быстрым шагом направился к двери, схватил кота за шкирку и вытащил на улицу под ошарашенные взгляды официантов. Никому из персонала не пришло в голову попытаться их разнять, как-то остановить - струсили, позорно струсили. Но к стеклу сразу прилипли любопытные морды, вопросительно смотрящие то на кота, то на Волкодава. Народ требовал хлеба и зрелищ, но Ник мог поклясться, что администратор уже вызывает копов. Отойдя на пару шагов, мужчина произнес:
- В блудняк ты попал, малой. Я-то 4 года оттрубил от звонка до звонка, мне уже ничего не страшно.
Оборотень расправил плечи и глубоко вдохнул морозный воздух. Прохлада, принесенная ветром с моря, приятно наполнила больные легкие пса. В боях тот абсолютно забывал про свою болезнь, хотя понимал, что именно она когда-нибудь его убьет. Седой стоял в паре метров. Никке пристально смотрел в его глаза, мысленно докапываясь до его сознания, до того участка, отвечающего за страх, заставляющего дрожать коленки и молить о пощаде. Мужчина мысленно внушал коту, что он - ничтожество, он ничтожно мал, ему страшно. Псионик из Никке всегда был поганый, но на зоне это проходило. И сейчас он надеялся, что ему удастся обойти без лишнего кровопролития - уж очень не хотелось обратно в казенный дом.

Ветер треплет волосы. Спокойный вид. Уверенная поза, расправленные плечи. Покрытые шрамами и наколками руки сжаты в кулаки. Да, с виду я спокоен. И плевать, что внутри происходят выбросы тестостерона и адреналина. Он подошел к моей девушке. К моей волчице. А значит, он конкурент. Мысленно я уже трижды разорвал его на части. Зрительный контакт нарушен - я больше не могу смотреть ему в глаза. Кот чуть изменил позицию и фраза "Ты боишься. Ты уйдешь." растворилась в холодном воздухе, так и не дойдя до его сознания. Напряженно морщу лоб, пристально смотрю карими глазами. Нет, я слишком плохой псионик, чтобы внушить ему панику и просто прогнать мальчишку. Придется распустить кулаки. Кот усмехался. Усмехался мне. Внутренний волкодав скалил клыки. Я не умею его грамотно контролировать. И не желаю. Этот малой нарывался на то, для чего я был создан - уничтожение. Я пес. И я это прекрасно признаю. Но я свободен. Я никому не служу, не виляю хвостом при виде людей, как нормальная собака. Я готов вцепиться в зубами в свободу, свою свободу и отдать все остальное. Меня однажды лишили её, затем еще раз. Да кого я обманываю, меня и сейчас хотят замести в "родной" Магадан, все в ту же колонию строгого режима, куда я попал еще щенком. Не важно, какой ты снаружи. Главное, что внутри тебя живет волк. Мне уже доводилось встречать таких же оборотней псов. Его звали Кай. Настоящее имя уже не помню. Вроде, белорус или кто-то еще, с той стороны. Обращался в рыже-кофейную дворнягу, наподобие Шарика из Собачьего Сердца. Вот оборотни его и не взлюбили, мол, что собаке делать среди волков? НУ и прибился этот Кай ко мне, в учениках у меня пробегал долго. Потом в сталкеры подался, если не погиб - в Хиросиме бродит.  Вдох. Холодный воздух обжигает опаленную спиртом глотку. Я готов.
- Я младше, чем ты думаешь. Но не стоит меня запугивать. - холодный тон. Но парнишка трусит. Запах трусливого котенка доносится до моих ноздрей. Я прекрасно чувствую, когда меня боятся. К стеклу прилипли десятки глаз - подростки, девушки, парни, взрослые люди. Хотели шоу? Будет вам шоу. Я оскалился, чуть ссутулился и резко рванул вперед. Тело меняло свои очертания, покрывалось теплой, черно-белой шерстью, я постепенно перешел в свою вторую, боевую форму. Я резко оттолкнулся мощными задними лапами и сбил морфа с ног. Передними лапами я держал его за плечи. По изуродованной шрамом морде стекала слюна - я не на шутку распалился. Я снова смотрел ему в глаза. Вокруг все было черно-белое - вернуть псам цветное зрение ученым не удалось. Я не внушал ему ничего, но давал понять, что я не шучу. Надеюсь, у морфа хватит ума не дергаться, когда на твоей глотке в любую секунду сомкнуться челюсти 70-килограммового волкодава. Я был создан на основе благородной собаки, которая в свое время спасла казахский народ, защищая их дома и овец от волков, а теперь дерусь с помоешным котом.

Я крепко держал его передними лапами. Глаза застилал снег, но я не моргал. Тут уже дело принципа. Если ты отрываешься взгляд или моргаешь, то это тоже самое, что подставить горло. У собак и волков это защитный механизм, а так же признание поражения. Так вот, у меня, как у бойцовой собаки, натренированной на короткую команду "Фас" механизм пощады отсутствует. Не достает каких-то винтиков и все тут. Этих винтиков у меня от природы не было. А началось все с 16-17 лет. Я однажды затеял драку. Сам, без веского повода и провокаций. А дальше я уже не смог остановиться. Я не смог жить без вкуса крови во рту, без запаха пота и собственной слепой ярости. Я навсегда запомнил боль от первого удара, вкус первой крови из разбитого носа и пятна крови на одежде. И я никогда не забуду эти ощущения. Тогда я сказал себе: Приятель, да теперь ты действительно живешь! Я все чаще замечал, что я ловчее уклоняюсь от ударов, бью сильнее, точнее. Сначала тело казалось слабым, хилым, но через месяц упорных тренировок в подвале батиного гаража оно начало казаться высеченным из дерева. Отец знал, что я с друзьями устраиваю там погромы, но он сам пару раз приходил посмотреть, как я наминаю бока очередному неофиту. Полумрак, сырость, холод бетонного пола, на котором я стоял босиком. Взгляд становился хладнокровнее, спокойнее и самое главное - я стал увереннее. Увереннее в себе и своих силах. Все остальное я оставлял наверху. В подвале были только я и мой противник на этот бой. Насмерть мы не бились, да и дело было не в победе или проигрыше. Стоило противнику сказать "Стоп!", как я тут же унимался, вытирал с лица кровь и помогал ему подняться. Садился на деревянный ящик,вытирал кровь и пот с оголенного торса. Ко мне никто не подсаживался - все знали, что мне нужно пару минут, чтобы "разрядиться" после боя. Я жадно припадал к банке холодного пива, смывал вкус крови и наблюдал за друзьями, за теми, кого они приводили. Нас все равно было мало. Кто-то не выдерживал и 15 минут, вскрикивал заветное "Стоп!" и уходил. Уходил из этого подвала навсегда. А у меня и мыслей не было, чтобы оставить наш бойцовский клуб, хотя это слишком громко сказано. Даже болезнь, мучительный кашель и боли в груди не мешали мне быть бойцом. Я не раз захлебывался кровью из разбитого носа, мне перебивало дыхание, но я не сдавался. Нет в моем теле той кости, которую мне бы не сломали. Но я сжимал кулаки сильнее, ухмылялся, отвечал на каждый удар. Каждый раз я умирал и рождался заново. Меня перестали называть недоноском и слабаком. Зауважали. Я ходил с синяками на теле, ссадинами, переломами, вывихами, но черт вас всех дери, я познал вкус жизни, познал боль, познал то, что не познать другим, а все из-за того, что я не побоялся ударить первым. Именно ударить. Один на один. Я никогда не использовал ни ножей, ни другого оружия. Нас было трое - я и мои сбитые, не раз поломанные кулаки. И тренировки не проходили даром - в реальной стычке, на улицах, они мне очень помогли. Я ни раз не ушел из реального боя поверженным. Я не поддавался. Мое правило - если ты что-то начал, то не вздумай бросать это на середине. Но ситуация, в которой я находился сейчас, была немного другой. Я не поддаюсь ,но и не отрываюсь по полной на слабаках вроде этого морфа. Его глаза превратились в кошачьи щелки. Ненавижу котов. Взять хотя бы кота, который беседует со мной ночами. Хотя... Кошки — счастливые существа. У них всегда такой вид, словно их вообще ничто не заботит. Котов из Абвиля не волновали ни бродячие собаки, ни шпана вроде меня, ни другие опасности. Так и кота, вернее, Кота, не волнует то, что его не существует. Он продолжает беседовать со мной на различные темы, а я сижу и думаю - пьян я опять, или действительно что-то, именуемое Котом, ведет со мной задушевные беседы. Без Кота мне было бы скучно. Но, увы, он спорщик и иногда зазнается. Если у меня из друзей кто и ночевал, то Кота они не видели. Он говорил, что не любит заводить новые знакомства. А я чуть больше убеждался, что я схожу с ума. Морф перешел в наступление: невесть откуда взявшимися когтями вцепился мне в бок и воспользовавшись тем, что я на секунду замешкался, вывернулся и отскочил в сторону. Я сманеврировал в другую сторону и снова вернулся в прежнюю форму. Нет, если я не зря дрался в юности, то я мокрого места от этой шантропы не оставлю. Я рукой коснулся бока - слегка кровит. Фигня, к вечеру затянется. Теперь моя очередь наступать. Я сделал несколько шагов в сторону, делая вид, что я собираюсь обойти его, а сам резко рванул в противоположную сторону - именно туда, где стоял морф. Я ударил ему кулаком в грудь, со всей силы. Я бил без расчета, но знал - от этого ему если не перебьет кости, но точно перехватит дыхание и отнесет на пару метров. Сам же я снова встал в боеготовную позицию. Я снова живу.

- Никке... Хватит. Ему и так досталось. Администратор уже за телефон схватился... Не убежим сейчас- поймают. Встретишься с этим недоростком позже, не сейчас. - передо мною нарисовалась Интегра. Испуганная, на худых плечах моя куртка. Я невольно улыбнулся, почти незаметно. Знаете, а улыбка мне и не идет. В конце-концов, в своей жизни я главный антигерой. Мордой не вышел, нормальных людей от нее воротит. А Вою я чем-то понравился. Иногда хочу спросить, но она снова скажет, что я сам должен знать и переведет тему. Я понимаю. Но я хочу от нее это услышать. Услышать, почему она до сих пор с неотесанным зверем, который насквозь пропах никотином, бензином и алкоголем. Услышать, почему ей понравился грубый рецидивист. За мной много грехов в обоих жизнях - душ 50, а может и больше, и на половину из них - один патрон из снайперки. СВД, я вам скажу, просто мечта снайпера. Тепловизор, прицел на пять диоптрий. И многочисленные зарубки на прикладе. Каждая зарубка - чья-то жизнь. И каждую уже не упомнишь, нет.  По началу еще запоминаешь, а сейчас уже все равно. Да что такое жизнь, когда теряешься, взглянув на испещренный приклад? Всего пара секунд потребуется такому же наемнику, чтобы превратить тебя в такую же черточку, как на твоей винтовке. Такую крошечную, ничтожную черточку, которой ты всегда являлся. Остальное - дешевые понты. На зоне я тоже понимал, что я сдохну. Если бы не Кирзач со своей братвой, то меня бы там забили. На воле я чувствовал себя грозным и сильным волком, а на зоне понял, что я - щенок. Особенно когда два конвоира скручивают тебе руки, пинают под ребра и ведут туда, где тебе гнить 4 года. А когда я вышел, пришло ощущение того, как различается воздух зоны и воли. Именно воздух. Словно в решетках и колючей проволоке путается что-то важное, без чего воздух - не воздух. То есть, дышать дышишь, но никаких ощущений. Долгое время я не мог поверить, что меня выпустили - свыкся с мыслью, что навяжут еще столько же и сдохну там, в холоде. Сидел я в Магадане, отец поломанного мной парнишки постарался. Но я вышел спустя 4 года и вернулся в Японию, в Токио, к матери, к квартире, где я жил до 6 лет, где прошло все мое детство, понимаете? И в итоге узнал, что вернулся к пустой квартире. Был во Франции, у сестры. У нее уже своя семья, мы с ней особо не ладим. Муж её вообще меня не переносит, племянники даже не знают, что у них дядя есть. А я все не остепенюсь никак, да и с моим наркоманским стажем, другими болячками, проблемами с законом какой вообще разговор, какая семья? Следующие действия девушки заставили выйти меня из боевого аффекта. Исчез голос, подгоняющий меня порвать глотку коту, исчезла дрожь нетерпения, а на их место пришла волна тепла, прокатившаяся по спине, когда Тегра меня крепко обняла.  Агрх ну сколько...
- Сколько раз я просил не лезть на линию огня? А если бы морф какую-нибудь хрень ща выкинул? - не без оттенков строгости произнес я. Левой рукой я обнял девушку за талию, ладонь нагло скользнула ниже поясницы. Я посмотрел на морфа и сказал: - Твое счастье, фраер. Еще раз увижу тебя рядом с моей девушкой - шваркну наглухо. Сечешь фишку? Слова о легавых меня насторожили. Учитывая мое нынешнее положение, мне лучше сматывать удочки. В бою я не чувствовал ничего кроме злости, а теперь, вернувшись с небес на землю, начал понимать, что чертовски мерзну. Если пересмотреть все сначала, то я и планировал согреться в кафе. Ага, согрелся, как же.
- Пошли... - сказала Вой, нежно поцеловав меня. Тепло её губ. Свободной рукой провел по её щеке, улыбнулся в ответ.
- Тебя до дома проводить или ко мне пойдешь? Ближе вроде.

- После твоего удара даже чистокровный бы не встал, а уж мелкий морф тем более... - сказала Интегра. Волчьи Боги, как я люблю её ухмылку, едкую, хитрую и прямую.
- Жизнь научила бить первым. Пусть меня судят 12 незнакомых мне людей, чем понесут 4 близких. Первое со мной уже было, поэтому мне не страшно. - ответил я. Действительно, я перестал боятся тюрьмы. Еще в КПЗ я уже испытывал неописуемый панический страх. Метался, прятался по углам без надежды, что я выйду оттуда живым. Я и не вышел. Вышла мертвая оболочка, а душа до сих пор воет в каменных стенах Магаданской колонии.
- Давай, пожалуй, к тебе. - произнесла Тегра. Я улыбнулся ей и только было хотел развернуться, как... Резкий звонок телефона. Я матернулся и начал шарить по карманам джинсов. Вытащив побитый HTC, мне захотелось швырнуть его об асфальт, хотя я знал, что ему это было бы не страшно. Если он работает несмотря на трещину через весь экран, то удар об асфальт ему покажется падением на диван. На экране высветилось имя "Троян." Твауюмать, какого хрена! Так, попробую успокоиться.... Раз. Два. Три. Старый проверенный метод, простой как валенок, значит действенный. Война между людьми и оборотнями учила меня спокойствию, но плодов это не принесло. Я вспыльчив, раздражителен и за косой взгляд могу оторвать уши. И ответ на знакомый голос это в который раз подтвердил.
Джокер, ты?..надеюсь не занят…тут одной милой леди помощь нужна, и знаешь, печеньки, кажется, не помогут.
- Бл******! - упс, не получилось - разочарованно и обреченно протянул я. - Да, это я. И я до сих пор на воле, до сих пор жив. И, увы, я слегка занят. - я старался говорить спокойно, но только тупой не заметил бы, как дрожит мой голос. Просто дрожал? Я готов был перейти на крик и трехэтажный мат. Ненавижу, когда меня отвлекают Печеньки не помогут, говоришь? Значит точно что-то серьезное. Эта фраза звучала из уст хакера только тогда, когда дело реально было плохо. Значит, печеньки не помогут, старик Густав ему понадобился... Себе на заметку: спросить, что сильнее - мой гнев, когда этот идиот звонит мне рано утром или сила его, так называемых, печенек. Я сам сладкое не люблю. Я оборотень, мне мясо положено любить, но с таким ритмом жизни я питаться нормально просто не успеваю. Я либо всяких экстремалов по Хиросиме вожу, либо пью. Самым ужасным в моей новой жизни были вечера, когда я оказывался дома один и понятия не имел, чем занять отломившийся бонус – много-много лет предстоящей жизни. Особенностью оборотней созданных почти тем же путем, что и морфы, является недолгая продолжительность жизни. Мне осталось лет 70-80. Иногда хотелось все бросить, отказаться от лихих времен, когда я мечтал о революции. Строители нового мира? Парни в черной коже и футболках со знаками анархии и озлобленными мордами не то матерых мутантов, не то рокеров. Пьяная и веселая заря нового века. Какого хрена?! Когда-нибудь я точно откажусь от такой жизни и буду вечерами вспоминать, как мы пили, курили траву, носили в карманах кожаных курток большие металлические пистолеты. А от якобы нового мира останется сгнивший труп с разломанными шейными позвонками и полведра брызг крови революционеров. Еще останусь я, Никкегатсу Хакуфу, уроженец страны восходящего солнца. Тоже ненадолго. Тридцать лет. Вообще, с моим образом жизни - впереди еще столько же, не коим разом не больше, но – по нисходящей. Все больше буду задыхаться и кашлять, а после третьей стопки в боку начинает ворочаться дырявая печень. Вокруг, в точно таких же блочных коробках, лежат в постелях тысячи тысяч точно таких же, как я. А в сыром (обязательно в сыром и дурно пахнущем!) подвале сидят, болтая о молодости мира, те, кто не желает уставать на работе, жениться и заводить детей. Парни в черных кожаных куртках. Эти разговоры, эти подвалы, этот новый мир – все это вирус. Шел человек по улице. На работу или к девушке. Поднял голову к свинцово-грязным небесам... готово! Через неделю можешь искать его, одетого в футболку с Че Геварой, в подвале. Отныне долгими осенними вечерами парню предстоит сидеть и мечтать, как с борта стратегического бомбардировщика он будет забрасывать ракетами здание правительства.
Ну и сам понимаешь, мне давно к тебе пора. Тут уж очень скучно.
- Не дурак, понимаю, что пока я окончательно не поседею, ты не успокоишься. - иронично усмехнулся я.
– Короче, нужно пересечься…и поговорить…обсудить там всё.  Где завис сейчас?
- В петле завис, где ж еще... В Аките я, фраеров от Вой гоняю. А ты куда запропастился, мелкий?- поинтересовался я. О Боги, да почему эта маленькая неприятность неизвестной ориентации сваливается на мою больную голову в такой момент, когда я либо с девушкой, либо устал, вымотан и зол. Сейчас же ситуация вмещала оба случая.

Мы уже было направились в сторону дома. Предчувствие... Сейчас что-то будет. И это что-то мне не понравится. Да и Нику тоже, я так думаю. У Никке зазвонил телефон.. Капец, вовремя, как обычно. Я так и знала. Всегда в такие моменты кто-то обязательно отвлекал, заставляя менять планы. Я печально вздохнула. 100 % ничего хорошего от этого звонка не будет. Когда Ник посмотрел на экран, его настроение далеко не улучшилось. Он попытался успокоиться.. Ничего не вышло, как обычно. Я скрестила руки на груди, наблюдая за этой картиной. Шёл разговор.. Слова я не слушала, мне это мало интересно. Если Нику кто-то звонит, значит так надо. Я не вмешиваюсь в мужские дела.. Тем более в разговоры. Если это конечно не какая-нибудь стерва. Вот эти меня реально бесили. Бесили все особы женского пола, находившиеся около Моего Волкодава. Моего! Впрочем, он так же относится к фраерам, ошивавшихся рядом со мной.. Будь та особа кем угодно. Она соперница. Сейчас звонил явно не девушка.. Но следующие слова Никке насторожили.
В Хиросиму?!- выпалил он. С хрена ли в Хиросиму?! Неужели никому другому нельзя пройтись до Хиросимы? Ну ладно.. Это ещё пол проблемы. Другая половина ждала меня в следующей фразе.
Тащи эту, как ты сказал, барышню сюда. - он продолжал тараторить, но другие слова меня не интересовали. Барышню. Вы это слышали? Некоторые люди боятся пятницы 13. У меня же каждый день как пятница 13. Каждый день происходит что-то. Это уже привычно. Спокойный няшный денёк мне только снится. Хотя даже во сне его в конце концов портят. Да, я к этому уже привыкла.. Обычная жизнь- скучная жизнь. Но хоть один спокойный денёк, без происшествий не помешал бы.
Я смотрела на Ника. Не смотря на всё то, что творилось внутри, вид мой был спокоен. Стеклянные глаза.. А в мыслях Если эта барышня приблизится к нему ближе чем на метр- она труп.
- Вечно отвлекают. Ну, пошли потихоньку?- произнёс он, наконец-то закончив разговор. Я вышла из своих мыслей и улыбнувшись вновь перевела взгляд на Ника.
- Пошли.- ответила, прижавшись к Никке.
------Квартира Ника.
Вот решила со скуки от внезапно данного свободного времени написать пост.. хд) мало да, зато пост ^ ^

Отредактировано Integra Grove (Понедельник, 5 марта, 2012г. 17:38:55)